На Кипре в эти дни вспоминают события полувековой давности, на многие десятилетия определившие облик острова. 20 июля 1974 года Турция начала вторжение на остров, мотивировав свой шаг необходимостью защиты части местного населения. С момента окончательного раскола между греко-киприотами и турко-киприотами прошло 50 лет, и остров по-прежнему разделен так называемой зеленой линией, которая пересекает в том числе и столицу Кипра — Никосию. Говорить о прогрессе в урегулировании конфликта по-прежнему не приходится, хотя международные посредники все еще не отчаиваются.

«Мирная» интервенция

Вечером 19 июля 1974 года оператор радиолокационной станции на мысе апостола Андрея в самой северо-восточной части Кипра Гиоргис Кремастулис заметил десантные суда, которые двигались в направлении Кипра со стороны турецкого Мерсина. «Я наблюдал на радаре за целями, которые находились на территории Турции, и через полчаса заметил, что эти точки перемещаются и снижаются (на мониторе радара.— “Ъ”),— позже вспоминал он в интервью греческой газете Kathimerini.— Именно в тот момент я понял, что что-то происходит, и начал предоставлять отчеты каждые полчаса».

В 5:30 утра осознание, что что-то происходит, пришло к жителям всей северной части острова. В этот момент по Кипру прокатились звуки сирены гражданской обороны. Уже спустя час на кипрском телевидении зазвучала военная музыка, а вслед за этим всех граждан, способных носить оружие, призвали присоединиться к подразделениям Национальной гвардии — чтобы противостоять туркам, которые на рассвете начали высадку на пляже Пентемили.

 

Турецкая сторона назовет свои действия «операцией по поддержанию мира на Кипре», а греческое население острова запомнит те события как вторжение и будет ежегодно чтить память погибших тогда сограждан, просыпаясь 20 июля под звуки траурных сирен.

В первые часы операции около 3 тыс. турок высадились на острове. «Я помню, как опускались все эти парашюты; это было похоже на то, как летят бабочки,— позже расскажет американский дипломат Джеймс Алан Уильямс, который оставался на Кипре со своей семьей в 1973–1975 годах.— Довольно сюрреалистично. Я никогда раньше не видел ничего подобного».

Оказавшись на кипрской земле, турки первым делом захватили заброшенный аэродром в Крини, который планировали использовать для переброски других батальонов. Турецкий флот тем временем позаботился о том, чтобы перекрыть пути для греческой военной помощи: были блокированы порты Лимассола и Пафоса. Однако первостепенной задачей военных было взятие под контроль единственной дороги, связывающей Кирению (на севере острова) и Никосию, которая позволила бы сохранить доступ к источникам снабжения. Сделать это удалось к концу дня благодаря координации с турко-киприотскими ополченцами.

К тому моменту, когда премьер-министр Турции Бюлент Эджевит известил нацию о начале «миротворческой операции», выступив в эфире турецкой радиостанции, кипрские вооруженные силы уже готовились к сопротивлению. Они отправили к турецкому флоту два быстроходных ударных катера, которые, впрочем, практически сразу были обезврежены, предприняли несколько попыток артиллерийских обстрелов и вскоре начали наступление на турецкие анклавы в разных частях острова.

Уже через несколько часов после вторжения находившаяся у власти в Греции хунта объявила всеобщую мобилизацию. Премьер-министр Адамантиос Андрутсопулос осудил действия Турции, назвав их «вопиющим нарушением международных договоров, касающихся Кипра».

В его заявлении утверждалось, что турецкая кампания «угрожает международному миру и жизненно важным интересам Греции», а также что Греция будет «любой ценой защищать свои законные права и национальные интересы».

В книге «Операция «Линия Аттилы»: Десантная кампания на Кипре, 1974 год» отставной офицер армии США, сотрудник International Research Associates (штат Вашингтон) Эдвард Дж. Эриксон отмечал: реакция нацгвардии Кипра на вторжение была «эпизодической и запоздалой», а реакция греческого командования — «молниеносной, но плохо скоординированной». В конечном счете, пишет автор, это привело к тому, что на первом этапе греки не смогли обеспечить слаженное руководство, необходимое для эффективной обороны от турок. В результате остров раскололся на две части, и склеить их не удается до сих пор.

 

На пути к расколу

Отношения греков и турок, проживавших на острове Кипр, никогда не отличались теплотой, однако в течение нескольких веков после вхождения Кипра в состав Османской империи они более или менее спокойно сосуществовали друг с другом. Все изменилось в 1830-х годах, когда при поддержке греческого правительства воссоединения с Грецией стали требовать бывшие греческие земли, остававшиеся под властью Турции. Среди них оказался и Кипр.

Подъем националистических настроений среди греческого населения Кипра пришелся на 1920-е годы, когда Лондон официально объявил остров владением британской короны. К 1955 году на острове сформируется террористическое движение, выступающее за выход Кипра из состава Британской империи и стремящееся к объединению острова с Грецией,— ЭОКА. Именно националисты в составе ЭОКА переступят черту и начнут нападения на турок-киприотов, не поддерживающих энозис — курс на объединение острова с Грецией.

В конце 1950-х годов ЭОКА открыто восстала против британского правления. Осознавая, что Кипр планомерно скатывался к войне, британцы решили предоставить острову независимость. Однако этот шаг нисколько не приблизил киприотов к воссоединению с Грецией: с таким сценарием была не согласна турецкая община.

В конце концов во избежание прямого столкновения с турками архиепископ Макариос III, стоявший во главе Кипрской церкви с 1950 года, согласился на независимость острова в качестве альтернативы союзу с Грецией.

16 августа 1960 года Кипр стал независимым. Но противостояние двух общин никуда не исчезло. Греки продолжали выступать за энозис, а турки настаивали на разделе острова. Чтобы удовлетворить обе стороны, греческая и турецкая общины совместно с Великобританией, Турцией и Грецией разработали конституцию, акцент в которой был сделан на принципе гарантии прав и свобод турецкого меньшинства. Основной закон предоставлял двум народам равные политические права и статус, но подразумевал определенные пропорции представительства греческого и турецкого населения в основных органах власти (70:30) и в армии (60:40).

Анкара лоббирует признание Турецкой Республики Северного Кипра

Одной из главных особенностей конституции было то, что Лондон, Афины и Анкара выступили гарантами новой системы и обязались поддерживать «суверенитет, территориальную целостность и независимость» Кипра. Вместе с тем страны-гаранты получили право при определенных обстоятельствах вмешиваться в дела островного государства. Статья IV Договора о гарантиях гласила: «В той мере, в какой общие или согласованные действия могут оказаться невозможными, каждая из трех держав-гарантов оставляет за собой право предпринимать действия с одной-единственной целью — восстановить положение вещей, созданное настоящим договором».

Этим правом Анкара и воспользовалась летом 1974-го. Утром 20 июля турецкие послы в Афинах и Лондоне вручили ноты, в которых говорилось, что Турция как страна-гарант статуса Республики Кипр вынуждена прибегнуть к силе из-за нависшей над островом угрозы изменения конституционного статуса и защиты киприотов-турок.

Поводом стали события, произошедшие незадолго до этого. Весной 1974 года архиепископ Макариос III, ставший первым президентом независимого Кипра, узнал, что военизированная организация ЭОКА-Б, поддерживаемая греческой военной хунтой (период ее диктатуры вошел в историю Греции как режим «черных полковников») во главе с президентом Федоном Гизикисом, готовит государственный переворот против действующей кипрской власти. 2 июля архиепископ в открытом письме президенту Гизикису осудил поддержку Грецией ЭOKA-Б и потребовал снять греческих офицеров с постов Национальной гвардии Кипра, которая контролировалась греческой хунтой. Греция проигнорировала эти просьбы. Более того, 15 июля в 8:20 утра отряды Национальной гвардии совершили нападение на кипрский президентский дворец и здание национального правительства. «Не было никаких сомнений в том, что они (военные, устроившие переворот.— “Ъ”) пытались убить его (Макариоса.— “Ъ”),— уверен Джеймс Алан Уильямс.— В ходе атаки сил Национальной гвардии президентский дворец в течение нескольких часов был превращен в пылающие руины». Макариосу тем не менее удалось бежать. Взяв штурмом президентский дворец, военные отправили в отставку правительство и провозгласили новым президентом греческого националиста, сторонника энозиса Никоса Сэмпсона.

«Из-за репутации яростного кипрско-греческого националиста, лидера движения ЭOKA и человека, который хвастался тем, что он сделал в борьбе против киприотов-турок (в период гражданской войны на Кипре в начале 1960-х.— “Ъ”), назначение Никоса Сэмпсона президентом Кипра было очень похоже на размахивание красным флагом перед турецким быком»,— отмечал Джеймс Алан Уильямс. В результате бык и пошел в атаку.

Напав на Кипр, турецкие военные быстро установили контроль над воздушным пространством острова и обеспечили себе преимущество на море. К исходу дня на остров были переброшены до 6 тыс. военнослужащих, а в последующие дни их численность увеличилась до 40 тыс. Вначале кипрской нацгвардии удавалось сдерживать противника. Военные купировали наступление и отбили нападение на Никосию.

Однако 24 июля в Греции случился очередной переворот, в результате которого пал режим военной хунты, находившейся у власти с 1967 года. Для греков-киприотов это означало, что рассчитывать на помощь со стороны Афин теперь было фактически бессмысленно.

Анкаре греческий кризис, напротив, сыграл на руку. Поняв, что можно не опасаться объявления войны со стороны ослабленной изнутри Греции, турки продолжили наступление. По разным оценкам, за время операции Турция использовала треть своей пехоты, большую часть военно-морских сил и почти всю авиацию. И не напрасно. За месяц активных боевых действий подконтрольная турецким войскам территория выросла более чем в пять раз — к середине августа они захватили 36% территории острова. К 18 августа, достигнув линии «Атилла», предложенной турецким правительством в качестве границы между турецкой и греческой частями острова, турки объявили о прекращении огня. С этого дня гул снарядов в северной части острова затих, но проблемы продолжали множиться.

В поисках консенсуса

С начала турецкого вторжения от 160 тыс. до 200 тыс. греков, составлявших более 80% населения занятой турками части Кипра, вынуждены были бежать на юг. Из-за дискриминации, притеснений и запугивания отток греков-киприотов с севера острова продолжался и в последующие годы. Сыграла свою роль и официальная турецкая администрация, которая после завершения боевых действий запустила программы переселения турок, прежде всего фермеров, на север Кипра. Многим турецким поселенцам правительство Северного Кипра предоставило дома и земли, до этого принадлежавшие греко-киприотам. Все это кардинально изменило демографическую картину острова и привело к окончательной дезинтеграции двух общин.

1974 год разделил остров не только географически и демографически — он определил разные векторы политико-экономического развития его греческой и турецкой частей. Греческий Кипр занялся восстановлением экономики, которая была разрушена после турецкого нападения, и начал прокладывать себе дорогу в Евросоюз.

Турецкий Кипр пошел по пути создания непризнанного государства. В 1983 году на подконтрольных туркам территориях была провозглашена Турецкая республика Северного Кипра (ТРСК). Совбез ООН осудил этот шаг в резолюции 541, призвав страны ООН «уважать суверенитет, независимость, территориальную целостность Республики Кипр» и «не признавать никакое кипрское государство, кроме Республики Кипр». Формирование до сих пор не признала ни одна страна, кроме Турции.

 

Одностороннее провозглашение Турецкой республики Северного Кипра — переломный момент в кипрском урегулировании.

До этого греческая и турецкая общины при содействии генсека ООН с переменным успехом пытались найти решение, которое учитывало бы интересы обоих народов и позволило бы им сосуществовать в рамках одного государства. В конце 1970-х, когда лидеры двух общин острова подписали соглашения, зафиксировавшие принципы и основы преобразования государства в двухобщинную двухзональную федеративную республику, даже казалось, что они приблизились к компромиссу. Однако появление на севере острова непризнанного государства надолго заморозило процесс поиска взаимоприемлемого решения.

Переговоры между греками и турками активизировались лишь в 1990-х годах, когда в 1994 году Республика Кипр получила положительный ответ на свою заявку стать членом Евросоюза. Страну были готовы принять в ЕС через десять лет при условии урегулирования конфликта.

После нескольких раундов безрезультатных переговоров попытку найти точки соприкосновения между двумя народами, населяющими Кипр, предпринял генсек ООН Кофи Аннан. В 2002 году он представил комплексный план, предложив преобразовать островное государство в федерацию двух штатов с равным представительством общин в верхней палате парламента и этнической ротацией президентов и вице-президентов.

Республика Кипр выступила решительно против «плана Аннана». Накануне состоявшегося в 2004 году референдума по объединению кипрский президент Тассос Пападопулос обратился к населению с призывом отвергнуть предложение генсека ООН. «Я призываю вас сказать решительное «нет» этому плану на референдуме 24 апреля. Я призываю вас защитить свои права, свое достоинство, свою историю»,— заявил он. Лидер Северного Кипра Рауф Денкташ также назвал план неприемлемым. «Они (греки-киприоты.— “Ъ”) не будут нуждаться в урегулировании, пока мир относится к ним как к правительству всего острова»,— сказал он, назвав план «рецептом для господства Греции над турецким меньшинством».

Несмотря на предостережения Рауфа Денкташа, план снискал поддержку турок-киприотов (64,9% за и 35,1% против), но был отвергнут греками-киприотами (24,2% за и 75,8% против). Они посчитали план протурецким из-за отсутствия упоминаний о необходимости выселить турецких переселенцев, а также отсутствия требований к Турции своевременно вывести с острова войска. «Это не день радости, но и не день скорби. Мы не сказали «нет» решению проблемы. Мы просто отвергли конкретный план с его конкретными недостатками»,— заявил после голосования Тассос Пападопулос. «Скорбящих на греческой части острова после оглашения результатов референдума замечено не было. А вот радующихся хватало. Всю ночь люди разъезжали на автомобилях, гудели и размахивали национальными флагами, а наутро большинство газет вышло с заголовками, в которых фигурировало слово «победа»»,— описывал «Ъ» настроения на острове в тот день.

Совсем иные настроения, продолжал «Ъ», «царили по другую сторону разделительной линии ООН»: «Турки-киприоты шли на референдум с другим чувством. Большинство из них рассматривали объединение как шанс вырваться из четвертьвековой политической и экономической изоляции». Именно голосование этот эпизод турки будут впоследствии активно припоминать грекам и использовать в поддержку своей позиции отказа от федеративного государства.

«Турецкая сторона всегда исходила из принципа федерализации острова,— рассказал в беседе с “Ъ” заведующий отделением политологии и международных отношений университета имени Кахраманмараша Тогрул Исмаил.— Но когда греки-киприоты отвергли предложение Кофи Аннана, Турция вынуждена была поддержать турок-киприотов в вопросе создания независимого государства». «Почему? Потому что греки-киприоты сами отказались (от двухобщинной системы правления.— “Ъ”),— поясняет турецкий политолог. И добавляет:— Турки-киприоты где-то должны жить. Если греческая сторона отказывается от федеративного плана, что им остается? Пойти добровольно сдаться, чтобы в дальнейшем их истребляли?»

 

Исчезающие возможности

На смену концепции двухобщинной федерации, согласованной в ходе переговоров двух общин в 1970-х годах, пришла идея о двух автономных государствах. Формулировать ее Анкара начала после неудачного неформального саммита в Кран-Монтане в 2017 году, по итогам которого генсек ООН Антониу Гутерриш констатировал, что «конференция по Кипру завершилась без достижения соглашения».

Как пишет сотрудник Немецкого института по международным отношениям и безопасности Эрол Каймак, «смена руководства в общине киприотов-турок в 2020 году в сочетании с переизбранием Реджепа Тайипа Эрдогана на пост президента Турции в 2023-м усилили сдвиг в позициях турок-киприотов и Турции в пользу решения о сосуществовании двух государств».

С 2021 года турецкий лидер стал открыто продвигать это видение на заседаниях Генассамблеи ООН и не только. Очередное послание Турции к странам-членам ООН прозвучало на общеполитических дебатах 78-й сессии Генассамблеи в сентябре 2023 года. Тогда Реджеп Тайип Эрдоган призвал страны признать независимость ТРСК и установить с ней дипломатические, политические и экономические отношения, при этом подчеркнув: «Несмотря на искренние усилия турок-киприотов, остается фактом то, что федеративное решение на острове не может быть достигнуто».

Президент Эрдоган выступил против объединения Кипра

Показательной стала поездка господина Эрдогана на Северный Кипр в июне 2023 года — его первый официальный визит после переизбрания. На совместной с президентом ТРСК Эрсином Татаром пресс-конференции он заявил, что Анкара и дальше будет отстаивать интересы Турецкой республики Северного Кипра в Восточном Средиземноморье. «Более полувека на Кипре были потеряны из-за максимализма и бескомпромиссной позиции греческой общины Кипра. Никто не допустит потери еще 50 лет»,— сказал Реджеп Тайип Эрдоган. И подчеркнул, что политика Турции в регионе «основывается на стремлении к миру».

Вместе с тем страна, пользуясь неопределенностью политического статуса северной части Кипра, продолжает укреплять свое присутствие на острове в разных формах. Так, в 2020 году турецкая госкомпания Turkish Petroleum начала бурение скважин на шельфе Северного Кипра, что вызвало негодование соседей-греков. А в 2022 году турки разместили на острове ударные и разведывательные беспилотники, обосновав это необходимостью «полностью обезопасить Турецкую республику Северного Кипра со всех направлений».

В свою очередь, греческий Кипр продолжает настаивать на поиске решения «на основе соглашений высокого уровня, решений и резолюций Совета Безопасности ООН и в соответствии с принципами и ценностями ЕС». Иными словами, греки-киприоты не отказываются от идеи о федеративном государстве.

Непримиримость позиций двух кипрских администраций по-прежнему не позволяет возобновить переговорный процесс на официальном уровне.

На словах обе стороны заявляют, что готовы к переговорам, однако на практике каждая выдвинула условия, которые противоположная считает неприемлемыми. Неизменно одно — взаимные обвинения сторон в бедах киприотов.

Тем не менее попытки найти взаимоприемлемое решение не прекращаются. Так, в последние месяцы активно проявляла себя Мария Анхела Ольгин, которую генсек ООН Антониу Гутерриш 5 января назначил своим представителем по кипрской проблематике. Господин Гутерриш попросил ее найти общий язык между сторонами конфликта «на пути вперед» и дать ему рекомендации по кипрскому вопросу.

До этого Мария Анхела Ольгин, будучи главой колумбийской дипломатии (2010–2018 годы), прославилась непосредственным участием в решении не менее сложного и не менее продолжительного конфликта — между властями Колумбии и бойцами группировки FARC. На такую историю успеха обращали внимание все, кто в начале года писал про госпожу Ольгин. За прошедшие месяцы она несколько раз встречалась с лидерами греко-киприотов и турко-киприотов Никосом Христодулидисом и Эрсином Татаром, а 10 июля передала Антониу Гутерришу свой итоговый доклад.

За несколько дней до этого госпожа Ольгин обнародовала программное открытое письмо, в котором рассказала, что посвятила последние месяцы «постоянному поиску путей, ведущих к установлению доверия между сторонами». «Важно отойти от решений, с которыми в прошлом связывались ожидания, которые в итоге не оправдывались и приводили к еще большим разногласиям и разочарованиям. Теперь мы должны думать по-другому, оставаясь убежденными в том, что общее будущее принесет большие возможности всем киприотам,— призывала Мария Анхела Ольгин.— Слишком много лет было потрачено на конфронтацию и дискриминацию. Слишком много времени ушло на взаимные обвинения. Статус-кво привел к увеличению дистанции между сторонами и незнанию друг друга, и это усугубляется с каждым днем». По ее словам, многие жители острова «похоже, сдались» и считают невозможным изменение ситуации. Но это, по словам дипломата, лишь такой защитный механизм давно разочаровавшихся людей. «Когда люди постоянно рассказывают о болезненном прошлом, они не могут быть открытыми к переменам и верить в обнадеживающее, общее и лучшее будущее»,— резюмировала она, призвав отказаться от подобного мышления.

На возможность хоть какого-то прогресса указывает, в частности, деэскалация в отношениях между Турцией и Грецией. Новая глава открылась 7 декабря 2023 года во время встречи греческого премьера Кириакоса Мицотакиса и Реджепа Тайипа Эрдогана. Тогда в Афинах было подписано 16 документов, включая декларацию об отношениях дружбы и добрососедства. В мае состоялся ответный визит в Анкару. «Позитивный климат между Афинами и Анкарой неизбежно помогает нашим собственным усилиям по разрешению (кипрской проблемы.— “Ъ”)»,— заявил на днях Никос Христодулидис. Президент Кипра также признал, что сохранение нынешнего статус-кво на острове не может быть решением проблемы.

По данным кипрских СМИ, спецпосланник генсека надеется, что Антониу Гутерришу удастся уговорить все стороны на проведение новой трехсторонней (ООН, Республика Кипр, ТРСК) или пятисторонней (с участием Греции и Турции) встречи, что само по себе уже будет прорывом. Это может произойти на полях недели высокого уровня Генассамблеи ООН (она традиционно проходит в сентябре) или вскоре после нее.

И ставки сейчас максимально высоки. Как предупредил еще в январе Антониу Гутерриш, «возможности нахождения решения, которое может принять каждая из сторон, постепенно исчезают».

 

Анастасия Домбицкая, Павел Тарасенко

https://www.kommersant.ru/doc/6836073